Неточные совпадения
«Люди знают! — ворочалось у него в голове. — По лакейским, по кухням толки
идут! Вот до чего дошло! Он осмелился спросить, когда свадьба. А тетка еще не подозревает или если подозревает, то, может быть, другое,
недоброе… Ай, ай, ай, что она может подумать? А я? А Ольга?»
— Постой же, вылезем, а потом
пойдем по следам. Тут что-нибудь да кроется. Нет, Катерина, я говорил тебе, что отец твой
недобрый человек; не так он и делал все, как православный.
Недоброе что-то случилось!»
Я долго не знала покоя и сна,
Сомнения душу терзали:
«Уехал, уехал! опять я одна!..»
Родные меня утешали,
Отец торопливость его объяснял
Каким-нибудь делом случайным:
«Куда-нибудь сам император
послалЕго с поручением тайным,
Не плачь!
Несмотря на твердое намерение начать службу, Калинович, однако, около недели медлил
идти представиться директору. Петербург уж начинал ему давать себя окончательно чувствовать, и хоть он не знал его еще с бюрократической стороны, но уж заранее предчувствовал
недоброе. Робко и нерешительно
пошел он, наконец, одним утром и далеко не той смелою рукою, как у редактора, дернул за звонок перед директорской квартирой. Дверь ему отворил курьер.
Василий Иваныч, предчувствуя заранее что-то
недоброе для него,
пошел на приглашение супруги неохотно. Екатерина Петровна приняла его гневно и величественно и с первого же слова сказала ему...
«Что хотел сказать мне блаженный? — думал он, потупя голову. — Зачем не указал он мне дом Морозова, да еще прибавил, что не хочет
посылать меня на
недоброе дело?»
— Не скажу! — ответил блаженный, как будто рассердившись, — не скажу, пусть другие скажут. Не хочу
посылать тебя на
недоброе дело!
— Теперича, ежели Петенька и не шибко поедет, — опять начал Порфирий Владимирыч, — и тут к вечеру легко до станции железной дороги поспеет. Лошади у нас свои, не мученные, часика два в Муравьеве покормят — мигом домчат. А там — фиюю!
пошла машина погромыхивать! Ах, Петька! Петька!
недобрый ты! остался бы ты здесь с нами, погостил бы — право! И нам было бы веселее, да и ты бы — смотри, как бы ты здесь в одну неделю поправился!
Разве я в Сибирь за
недоброе дело
иду?..
Рождественские Святки прошли скучно, в смутных ожиданиях чего-то
недоброго. Накануне Нового года за утренним кофе Орлов неожиданно объявил, что начальство
посылает его с особыми полномочиями к сенатору, ревизующему какую-то губернию.
— Сделай милость, — продолжал купец убедительным голосом, — ради господа бога, не пущай ты их, разведаем сперва, что они за люди… тебе будет не в обиду… ишь они какими
недобрыми людьми выглядят… И тот, что с ними, старик-ат… в одной рубахе… точно, право, бродяги какие… не пущай ты их… я
пойду разбужу товарища… мне, право, сдается, они…
— Я тогда к нему
иду, — начала она через минуту, переводя дух. — Иной раз он просто своими словами меня заговаривает, другой раз берет свою книгу, самую большую, и читает надо мной. Он все грозное, суровое такое читает! Я не знаю, что, и понимаю не всякое слово; но меня берет страх, и когда я вслушиваюсь в его голос, то словно это не он говорит, а кто-то другой,
недобрый, кого ничем не умягчишь, ничем не замолишь, и тяжело-тяжело станет на сердце, горит оно… Тяжелей, чем когда начиналась тоска!
При въезде в деревню ваш ямщик встречается с мужичонкой, которого он не преминет обругать и которому вслед
пошлет еще несколько
недобрых слов, называя его, между прочим, Ванькою-вором.
— Ах, Фленушка, Фленушка! Как же я без тебя исстрадалась!.. — с жаром и нежною лаской заговорила Манефа, гладя ее по голове. — Чуяло мое сердце, что у вас
недоброе что-то
идет!.. И когда разгорелся пожар, чего-то, чего я не передумала, глядя на дымные небеса… Радость ты моя!.. Кажется, если б что случилось, дня не пережила бы… Измучилась, исстрадалась я дó смерти.
Канонница заревом вспыхнула…
Недобрым взором облила она московского посланника, вскинула злобными очами на Прасковью Патаповну и, склонив покорно голову,
пошла по приказу игуменьи.
Параша
пошла поспешней обыкновенного. Прыти прибыло, видит, что отец не то в сердцах, не то в досаде, аль просто
недобрый стих нашел на него.
— По моему рассужденью, матушка, — сказала на то Марья Гавриловна, — если человек гордится перед слабым да перед бедным — нехорошо,
недобрый тот человек… А кто перед сильным да перед богатым высоко голову несет, добрая
слава тому.
Пошла недобрая молва про матушку Назарету Комаровскую…
— Пали до нас и о тебе, друг мой,
недобрые вести, будто и ты мирской
славой стал соблазняться, — начала Манефа, только что успела выйти келейница. — Потому-то я тебе по духовной любви и говорила так насчет Громова да Злобина. Мирская
слава до добра не доводит, любезный мой Петр Степаныч. Верь слову — добра желая говорю.
Потому, знаете, живем на виду, от
недобрых людей клеветы могут
пойти по́ миру — говядину, дескать, едят у Манефиных, скоромничают.
Василий Фадеев, узнав, что Патап Максимыч был у городничего и виделся с городским головой и со стряпчим, почуял
недоброе, и хоть больно ему не хотелось переписывать рабочих, но, делать нечего, присел за работу и, боясь чиновных людей, писал верно, без подделок и подлогов. Утром работники собрались на широкой луговине, где летом пеньковую пряжу сучáт. Вышел к ним Патап Максимыч с листом бумаги; за ним смиренным, неровным шагом выступал Василий Фадеев, сзади
шли трое сторонних мещан.
— Вот, — продолжала молодая вдова, обратясь к лукавой цели своей, — поведали мне добрые люди: приехал Антон-лекарь от немцев, лечит, дескать, всякие недуги: и от
недоброго глаза, и с ветру, и от своей глупости. Послушала я добрых людей,
пошла к лекарю с толмачом Варфоломеем.
Невдалеке от себя увидел он и тещу свою, Ланцюжиху, с одним заднепровским пасечником, о котором всегда
шла недобрая молва, и старую Одарку Швойду, торговавшую бубликами на Подольском базаре, с девяностолетним крамарем Артюхом Холозием, которого все почитали чуть не за святого: так этот окаянный ханжа умел прикидываться набожным и смиренником; и нищую калеку Мотрю, побиравшуюся по улицам киевским, где люди добрые принимали ее за юродивую и прозвали Дзыгой; а здесь она
шла рука об руку с богатым скрягою, паном Крупкою, которого незадолго перед тем казаки выжили из Киева и которого сами земляки его, ляхи, ненавидели за лихоимство.
По твоим правилам можно
идти, не опускаясь ниже черты отмеренной, и быть весьма злым и
недобрым, и ты за сие не накажешь, ибо закон твой законную жестокость терпит и обстаивает, а мой судья — совесть и за незримое, и за оправдимое тобою карает.
Недобрая усмешка искривила рот Стягина, и он
пошел развихленною походкой, гнулся на ходу и начал вертеть палкой.
Но благородство и гордость Марчеллы были подвергнуты слишком тяжелому испытанию: мать ее беспрестанно укоряла их тяжкою бедностью, — ее престарелые годы требовали удобств и покоя, — дитя отрывало руки от занятий, — бедность всех их душила. О Марчелле
пошли недобрые слухи, в которых имя доброй девушки связывалось с именем богатого иностранца. К сожалению, это не было пустою басней. Марчелла скрывалась от всех и никому не показывалась. Пик и Мак о ней говорили только один раз, и очень немного. Пик сказал...
— Эге! спасиби тебе на том! Що же, хиба я така дурна, чи совсем нечувствительна, що ни в чем толку не знаю? Нет, мне это лучше знать, що показывается, а що не показывается. Вот он, вот мой чоловик, у меня совсем близенько… вот я его и перекрещу: господи Иисусе, а вот и поцелую: и обниму и опять поцелую… Так добре нам вместе, а ты,
недобрый потаскун,
иди себе сам до своей жинки — не мешай нам спать и целоваться. Добра ничь —
иди с богом.
Идти ко Христу, имея
недобрые замыслы против человека, более несоответственно, чем делать визит в халате».